- Твой путь в музыку, видимо, был предопределён... Тебя даже пеленали
на рояле. Ведь это правда?
- Конечно, правда.
Квартира была небольшая, однокомнатная. Место не хватало. Полкомнаты
занимал рояль-миньон, подаренный отцу коллегами... Родителям трудно
приходилось: жили вдвоём, никто им не помогал, а отец ещё и учился.
Словом, пелёнки тоже были подарены. И меня клали на этот дареный
рояль и пеленали в эти дареные пелёнки.
- А когда
ты начал петь?
-
Отец, тоже певец, одно время служил в ансамбле песни и пляски Московского
военного округа, мама частенько приводила меня на репетиции, и моими
первыми воспоминаниями детства стали тамошние коридоры, макеты кораблей...
А руководил ансамблем тогда Сурен Баблоев. Такая одиозная интересная
личность. Как-то позвал он меня к себе в кабинет (а туда никто лишний
раз зайти не решался, потому что хозяин мог и пепельницей запустить...):
“ Ну что, - говорит, - у тебя папа - певец, а ты не поёшь?” Я отвечаю:
“Конечно, пою”. И исполнил “День Победы”.
- Сколько
тебе было?
-
Не помню, года три четыре. И самое интересное, что некоторые мои
нынешние коллеги, работавшие в то время в МВО, слышали это моё “выступление”...
А вообще “запел” я ещё раньше: говорят, был очень крикливым младенцем
, плохо спал и всё время орал. Наверное, я пел просто...
- Ты
еще и скрипкой занимался...
Да,
родителей угораздило... Видимо, им хотелось как-то выделиться из
толпы тех, кто отдавал своих чад “на фортепьяно”. Пять лет я подарил
Гнесинской школе... Не думаю, что у меня был талант, но помогло
мне это здорово, я очень хорошо слышу, единственный недостаток -
что шея набок ...
- Да
вроде нет... А почему бросил скрипку?
-
Мы в Германию уехали. Там была какая-та школа, но после Гнесинки
я там всё потерял бы. Да я и не жалел, потому что мне было тогда
не до классики - вовсю приобщался к массовой культуре Запада. И
не начал бы петь, если бы не увидел фильм “Любимые арии”, где Титто
Гобби исполнял песню “Скажите, девушки”. Мне вдруг захотелось спеть
так же... А потом стукнуло шестнадцать лет, и отец предложил заниматься
пением.
- Он
лично учил тебя?
-
Да, отец заканчивал Гнесинку, а ведь это музыкально-педагогический
институт. Мне семнадцать было, когда он привёл меня к своему преподавателю
Наталье Дмитриевне Шпиллер, кстати, любимой певице Сталина. Она
была знаменитым педагогом. Сказала, что мне обязательно надо петь,
и через год обещала взять к себе на курсы. Этот год я проучился
в музыкальном колледже имени Ипполитова-Иванова у Ю.Н. Савельева.
А когда настал срок перевестись к Наталье Дмитриевне, она, к сожалению,
умерла. Я доучился у Савельева и не жалею. И всё же отец остаётся
моим самым главным педагогом. Именно благодаря ему я узнал таких
поэтов, как Лорка, Ду Фу, - отец одно время пел в хоре Полянского,
и там исполнялись произведения на их стихи. Еще одно сильное воспоминание
- это “Реквием” Моцарта в зале Чайковского... Я почти наизусть знаю
каждую часть, был на всех репетициях...
- Странно...
Ты так любишь музыку, но при этом в знак протеста против занятий
скрипкой забирался на дерево и сидел там...
-
Скрипка сделана из дерева. Я приобщался... А вообще я в то время
любил футбол. Музыка... В жизни, например, мы можем любить кого-то,
но не вступать в брак; то же и с нашими увлечениями.
- И ты
променял искусство на спорт?
-
Я тогда серьезно занимался в “Спартаке”. Помню все футбольные события
с тех пор, как в 1979 году “Спартак” стал чемпионом... А еще я
хотел быть военным. Напяливал на себя фуражки, бескозырки, тревожный
чемоданчик у меня всегда был готов...
- Ну,
тут твоя мечта осуществилась...
-
Да, колледж я заканчивал, уже служа в армии, в ансамбле песни и
пляски МВО, где когда-то работал отец и где я потом стал солистом.
- Солистом
стать не просто?
-
Солистом не просто быть. А шанс выйти даётся каждому.>>>
